Воспитатели – как члены наших семей, им вверяют детей, и они порой их знают лучше, чем родители.

Воспитатель группы компенсирующей направленности д/с № 47 Александра Хмара при встрече показалась мне совсем юной. Но выяснилось, что ей 34 и она мама школьницы. И опыт работы воспитателем у нее уже есть – шесть лет, есть и свое видение большого процесса становления маленьких личностей. В ее группе дети 5-6 лет, у которых речевые дефекты. Их исправлением занимаются логопеды, а закреплять и поддерживать их наработки призваны воспитатели.

Мы беседуем с Александрой Марковной в раздевалке, сидя на маленьких лавочках, и она беспокойно выглядывает, как там дети на группе. Впрочем, они постоянно напоминают о себе. Большеглазый мальчуган подбегает к нам с раскрытым журналом, тыча пальчиком в картинку:

– Александамааковна, а кто это?

– Подожди, прочитаю. Это сахарский толстохвостый скорпион. Иди к ребятам, скоро приду к вам, у меня важная беседа.

– Удивляют вас дети?

– Да, особенно своим непосредственным восприятием каких-то привычных и понятных взрослым истин. Мы как-то разбирали с детьми сказку Андерсена «Гадкий утенок», и я спросила: почему же так плохо жилось этому утенку? И среди многочисленных версий была высказана такая: потому что он был не такой как все. Меня этот ответ очень растрогал. Не напрасно мы работаем, детям удается понять, принять, пропустить через себя проблему и сделать вывод, причем глубокий.

– Воспитатели, которые работают по 20-30 лет, говорят, что видят, как изменились дети за годы. Вы что-то подобное замечаете?

– Изначально суть детская та же. Но мы никуда не можем уйти от того, что нас окружает, от этого ежедневного, непрерывного и почти неконтролируемого потока информации. С одной стороны – это неизбежность. С другой – мы, взрослые, должны этот поток перенаправлять. Потому что, когда ребенок досрочно перестает быть ребенком, для меня это ужасно.

– Бывает, что взрослые не взрослеют и остаются детьми.

– Если ассоциировать инфантильность с безответственностью, то это плохо. Но, на мой взгляд, где-то в глубине души каждого человека, особенно того, кто работает с детьми, ребенок должен остаться. Мы тут гуляли с группой осенью, и вдруг среди желтых листьев на земле они нашли пушистый одуванчик. Вы не представляете, сколько у них было радости! Мне кажется, мы все себя немного обездоливаем, когда гасим в себе этого внутреннего ребенка.

Между тем малышам явно не хватало своей воспитательницы, и они не соглашались долго терпеть ее отсутствие. Еще один любознательный подбежал к ней с вопросом.

– Александамааковна, а это кто такой стаашный?

– Это шершень.

– А к нам домой такой пъиетал и сидел на штое.

– Повезло, что он никого не укусил. Беги на группу, мы сейчас это всё вместе обсудим.

– Мы знаем, что, если воспитатели не вкладывают душу в работу, они на ней не останутся, это уже проверено годами. Но профессия ваша по-прежнему малооплачиваемая. А век сейчас прагматичный, у всех кредиты. Как думаете, насколько вас хватит?

– Да, в этом смысле, я как все. Наша работа действительно малооплачиваемая, это не секрет, к тому же требующая максимальной психологической отдачи. Страшно, когда наступает профессиональное выгорание, а человек остается в профессии.

– И тогда надо уходить?

– Необязательно. Есть же возможность работать над собой и самосовершенствоваться. Но если не получается – надо уходить. А если получается – это такое счастье. Мы ведь тоже развиваемся и учимся вместе с детьми. Особенно когда отвечаем на их вопросы. А ведь мы далеко не всё знаем. И плохо, когда ребенку говорят, мол, не приставай с глупостями. Лучше сказать ему, давай поищем ответ вместе. Профессионального выгорания у такого педагога не будет.

– А может, родителям поучиться у воспитателей, как лучше общаться со своими детьми?

– Ох, тут недавно у нас было родительское собрание. И я буквально взывала: SOS! Потому что я вижу, что они почти не разговаривают со своими детьми. Много вокруг легкодоступных альтернатив, которые занимают ребенка. Включить мультики – и быть свободным на вечер от ребенка, а то и на все выходные. И потом у него возникают сложности с восприятием информации на слух и совсем не формируются навыки слушать, разговаривать и рассуждать. А ведь даже от разговора по пути из садика много зависит. От простой, но содержательной беседы: не просто, что покушал, а что узнал, чувствовал, с кем и почему было интересно. То есть больше о переживаниях и впечатлениях ребенка. И тогда, я думаю, эти дети и сами будут способны вести интересный диалог.

С виноватым видом, прерывая наш разговор, появился еще один воспитанник Александры Марковны.

– Александамааковна, пастите меня, пажауста.

– За что? Я тебя не наказывала. Просто попросила, пока я буду занята, посидеть и посмотреть журнальчик.

– Аааа, хаашо.

– Беги, я на тебя совсем не сержусь. (Смеется, обращаясь ко мне) Видите, и у нас бывает недопонимание.

– И все-таки, возвращаясь к специфике вашей группы, приятно, когда дети у вас начинают вдруг выговаривать звук «р»?

– «Р-р» – один из самых сложных. Пока, к сожалению, в нашей группе не всем он поддается. Но мы стараемся. Причем все вместе, и у нас обязательно получится. Все-таки основную свою задачу я вижу в том, чтобы дети в нашем саду усвоили способы взаимодействия с окружающим миром. Даже во всех нормативных документах – и образовательных стандартах, и в национальном проекте «Образование» – сказано: нужно воспитать человека, который будет творчески мыслить, который сумеет работать с информацией и делать какие-то выводы. Наша задача – развить в детях желание задавать вопросы, интересоваться тем, что вокруг происходит, и привить им общечеловеческие и нравственные ценности.

– Вы считаете, им этого не хватает дома?

– Этого в современном мире всем не хватает. Мы видим, что материальное вытесняет духовное. Они больше слышат, что и как потребить, меньше – как отдать. Меня это, конечно, беспокоит. Но мы работаем, читаем литературу, много говорим с детьми. Очень хочу, чтобы у меня получилось.