14 июля, 14:00. Чтобы прочувствовать дух работы на скорой медицинской помощи, прибыла на станцию. Старший врач прикрепил к бригаде, в которой работают врач и фельдшер – женщины. И водитель, конечно.

Пока у них был получасовой обеденный перерыв, у меня было время осмотреться. Ремонта, по всей видимости, давно не было, коридоры обшарпанные, старые лестницы, небольшая кухня, на которой есть микроволновка и чайник. Впрочем, как оказалось позже, чашки, ложки и контейнеры с едой медперсоналу частенько приходится таскать с собой – оставить негде, а картонная коробка устраивает не всех. К слову, некоторые врачи, имеющие опыт работы в Москве, называют столичные условия шикарными: лучше лекарственное обеспечение, круче оснащение машин, комфортнее пребывание на станциях.

Захожу к диспетчерам. Раньше у них был отдельный кабинет, в котором сейчас затеяли ремонт, поэтому пока они трудятся вместе со старшим врачом. В смене до восьми диспетчеров.

Восемьсот звонков за день

Им по телефонам 112 или 03 звонят заболевшие, пострадавшие. «Чтобы сориентироваться, кого направлять к пациенту, диспетчер подробно расспрашивает о причинах вызова, жалобах, адресе, мобильном телефоне. После этого вызов заносится в базу данных, обрабатывается, передается дежурной бригаде, которая и выезжает по нужному адресу, – рассказывает главный врач Александр Бабаев. – Если мы имеем дело с психозом, то туда едет психиатрическая бригада. Если это критическая ситуация, где есть реальная угроза жизни, то туда поедет бригада реанимации. На остальные вызовы едет общепрофильная бригада».

Летом в день поступает около четырехсот звонков, зимой их количество удваивается. И если с мая по август медперсонал успевает заехать на пару минут на станцию – в туалет или чаю попить, то зимой бригады катаются по Иванову, Ивановскому району и Кохме без остановок.

Во время рейда мне потребовались медхалат и удобная обувь. Вообще, форма у санитаров не из лучших: тонкий материал и неподходящий размер – еще полбеды. В летней одежде душно, в зимних куртках холодно: одежду попристойнее медперсонал покупает на свои деньги.

Болезни скорой

По словам главврача, в прошлом году область получила 31 новую машину (станция – 12). В этом году есть надежда, что машин в автопарке прибавится. Действительно, нужна модернизация. Вызов за вызовом – и машина за сутки накатывает около 150 км. Автомобиль, служащий пять лет, считается старичком. Многие давно подлежат списанию (некоторые служат по 10 лет). Техника изнашивается быстро, машины постоянно на ремонте у сервисных служб, где не хватает компетентных специалистов. Кареты скорой разваливаются, ржавеют, барахлят. Но мужественно едут спасать человека.

Доехать до пациента, вызвавшего экстренную помощь, порой не получается за 20 минут. До районов расстояния большие. Из-за недостатка авто, бригады не справляются с количеством вызовов.

Водители при зарплате в 12 тысяч за 12 часов работы в сутки сталкиваются и с массой других проблем, о которых граждане не задумываются. Во-первых, это то, что бессовестные автомобилисты не пропускают скорую с мигалками, напротив, готовы ее подрезать или даже перевернуть вместе с водителем. Во-вторых, неповоротливой карете скорой во дворах трудно и развернуться, и пристроиться. А жильцы вдобавок, чтобы ограничить проезд, вкапывают колышки, столбики, камушки: врачи с тяжеленными сумками наперевес идут пешком и по асфальту, и по сугробам. А если пациента весом 150 кг надо госпитализировать? Как два хрупких врача должны его нести? Помогают прохожие, соседи? Редко. Носилки берет в руки водитель, хотя в его обязанности это не входит. В-третьих, на домах и подъездах часто не видно номеров. Отыскать того, кому надо помочь, трудно. И, наконец, не опиливают деревья во дворах. Ветки царапают высокие машины скорой, слетают мигалки, выдираются люки...

Кто вызывает?

Вторая проблема – острый дефицит медперсонала: «Не хватает в основном врачей. К сожалению, они уходят. Свежего притока молодых специалистов нет: делают выбор в пользу мегаполисов, в частности Москвы, и Подмосковья. Их, в первую очередь, манит зарплата, которая там существенно выше», – говорит Андрей Бабаев.

Зарплаты медперсонала непредсказуемы: врачи до последнего не знают, сколько получат: может, 40, а может, 18 (у фельдшеров зарплата ниже, хотя спрашивают с них примерно столько же). И вряд ли найдутся желающие побегать ночью рысью на восьмой этаж, когда не работает лифт, если есть возможность сидеть в тепле и комфорте. По словам работников, почти ежемесячно увольняется несколько человек, в основном держатся педиатры и кардиологи. Если 30 лет назад работало около 40 бригад, то сейчас не всегда набирается и три десятка. Нагрузка безумная. Молодым такая работа – сутки через трое, без выходных и праздников, без нормальных перерывов на обед и сон – не по душе. Сколько дней продержатся пенсионеры, неизвестно.

Работают все буквально на износ. При этом многие пациенты вызывают врачей, чтобы их «посмотрели и успокоили». Но последнее уж точно не входит в обязанности скорой. Из-за этого бывают задержки на других вызовах по пять часов. «Бывает так, что звонящий вызывает скорую, бригада приезжает и нам не открывают дверь. Бывает, мы начинаем расспрашивать пациента или родственника о проблемах, которые существуют, а нам объясняют, что всё уже решено, в помощи никто не нуждается, и осмотра не происходит. Или приезжаем, а адрес оказывается не тот, по которому нас изначально вызывали», – говорит Андрей Бабаев.

Своими глазами

Еще один весьма частый вызов – пьяный в газоне. Сердобольные прохожие, не вникая в ситуацию, вызывают бригаду скорой помощи. Когда приезжают врачи, как правило, помощь уже никому не требуется. Пьяненький мужичок, лежащий под кустом, не ждет помощи – спокойно уползает домой. Бывает и так, что десять человек (во главе с полицией) грузят одного брыкающегося и орущего в автомобиль... Чтобы увидеть всё это своими глазами, я и подалась в бригаду. На день.

Поехали. Для журналиста выделили бригаду, катающуюся на новенькой газели Next.

Первый вызов мой и 131-й за день – аритмия и пониженное давление у 84-летней бабушки. В апреле был инсульт. Четыре месяца лежит. Неохотно ест. После плановых лекарств почувствовала себя плохо: иногда запивает их молоком – так делать не советуют. Врач расспрашивает сына спокойно и подробно, фельдшер делает кардиограмму, измеряет давление и сахар в крови, дает три одинаковые таблетки:

– Их нужно рассасывать. Они сладкие, безвредные, не бойтесь. Это от головы, чтобы давление не скакало, головокружений не было.

– Тошнит, живот болит, но не всегда, – еле слышно говорит бабушка, на глазах которой слезы.

– Ну не плачьте, почему вы расстроились? – успокаивает фельдшер.

Бабушка еле слышно отвечает. Уже в машине спрашиваю, о чем говорила больная: «Плохи мои дела, надоело мне, чуть-чуть осталось, завтра никто не придет, сын уйдет на работу», – пересказывает девушка.

– Часто такое бывает?

– Да. Но это, я считаю, еще хороший вариант. Часто приходишь, а старики одни лежат. И всё гораздо хуже, грязнее и страшнее. Только соцработник приходят или соседи.

Второй вызов – похожий. В шесть утра поплохело постоянному пациенту – 82-летнему дедушке, а он, вместо того, чтобы вызывать бригаду, отправился красить дверь на огороде. Когда вернулся с дачи, тогда и набрал 03 – затянул приступ. Помощь оказали только в 15:00. Сняли несколько раз кардиограмму, сделали укол, действующий шесть часов: ни с какими другими препаратами он несовместим. Не полегчало. Спросили, поедет ли в больницу:

– Не поеду, лучше дома умирать, – надеюсь, пошутил он.

Попросили подождать часов шесть и вызывать повторно: по всей вероятности, будут госпитализировать.

Заехали на станцию. Как неподготовленный человек, в туалет не забежала – пошла допрашивать диспетчеров. Толком ничего услышать не успела – вызвали.

– Здравствуйте, мы не понимаем, она без сознания или умерла...

Пощупав пульс, врачам всё стало ясно. Хроническая больная: инсульт, сахарный диабет, бронхит, что привело к ампутации обеих нижних конечностей, сердечная недостаточность... Родственников отправили с паспортом и полисом в поликлинику за справкой о смерти. Без нее ритуальные услуги не проведешь. Из квартиры я вышла на подкошенных ногах.

– Вышла и забыла, все эмоции оставила там, иначе нервы будут не в порядке, – подбадривает врач.

– Молодых жалко, до трепета. Сейчас молодеют инфаркты, могут случиться и в 36 лет, – говорит фельдшер.

– А сложно объяснять родственникам, что произошло что-то нехорошее?

– Всё зависит от них. Каждый раз смотришь по ситуации, приходится подбирать слова. Некоторые всё понимают, другие кричат: «Вызовите другую бригаду, сделайте что-нибудь, помогите...»

Роза и мир наркоманки

Третий вызов. Немного пьяная наркоманка без сознания, 25 лет, нашли в подъезде.

– Как правило, они собираются кучками, одному становится хреново, вызывают скорую и, чтобы не засекли, сбегают. Упавшие в обморок забывают, как дышать: вместо 16 дыхательных движений делают 6, синеют. Если не успеть, могут умереть.

Пока любопытные бабульки пытаются выведать хоть какую-то информацию, нас встречают в подъезде и приглашают в квартиру. На кухне полусидит девушка, кажется, совсем не дышит. Ей делают укол, дают понюхать нашатырный спирт, громко зовут по имени, спрашивают, будет ли она называть данные и поедет ли в больницу.

– Молодая девка, должна оклематься, – говорят врачи.

Девушка порозовела. Проверяют зрачки и то, насколько она адекватно соображает.

– Ты скажи, что твоя татуировка означает? У тебя тут роза и мир нарисованы? – спрашивает фельдшер.

– Мир разрушен, – еле проговаривает слова пациентка.

– Кто его разрушил?

– Сама...

Мы выходим. На улице уже никого нет, дышится гораздо легче. Многочисленные отчеты врач заполняет в машине.

Будут вам цыгане

У нас пересменка. Водитель после двенадцатичасового рабочего дня уходит домой, на смену приходит другой. У врача и фельдшера есть совсем немного времени на отдых. Мне меняют бригаду – теперь я буду ездить с двумя фельдшерами. И если первая команда отвечала в основном за сердечные заболевания, то эти молодые ребята – за головную боль, боли в животе, роды...

В одной из квартир женщина жаловалась на сильные боли в животе. Подозрение на гинекологию. Несмотря на то что она отказывалась ехать в больницу, ссылаясь на то, что пойдет сама в понедельник (спустя два дня), ее убедили собраться. Машина скорой помощи доставила ее в больницу. Стационарные врачи сказали, что требуется срочная операция.

В другой квартире родители ждут второго малыша. Из-за сильнейшего кровотечения увозим в ту же больницу, где ставят угрозу выкидыша. Мы едем мыть машину на станцию через весь город.

– Вы хотели цыган? Будут вам цыгане, – вполне серьезно говорит фельдшер.

22:00 – самое время, чтобы познакомиться с галдящим табором.

Меня предупреждают, что с ними надо быть настороже. Особенно с детьми, которые часто просят перчатки, шприцы – поиграть.

Из окна выглядывает цыганка.

– Сюда, к нам, – машет она рукой.

Дом скромный – не к барону приехали. Полно маленьких неспящих детей (они могут не спать и до трех, и до пяти ночи). Плохо главе семейства, замучили головная боль и боли в шее.

– Зашли и сразу документы спрашиваете? Всё есть, паспорта только нет, представляете, оставил у друга в машине, – говорит больной. В это время супруга протягивает разорванный пополам медполис.

– У всех цыган так, – отговаривается муж.

– А можно ему укол какой-нибудь, пожалуйста, чтобы прошло всё, – просит цыганка.

– Девушки, прошу вас, развернитесь, а то для нас это стыдно, – говорит супруг, пока фельдшер достает ампулы.

– А если бы я одна к вам приехала? – спрашивает девушка-фельдшер.

– Я остался бы без укола, – отмечает цыган.

Как оказалось, вчера сюда тоже приезжала скорая, на которой работали две девушки. Им удалось дать пациенту только таблетку. Фельдшер-мужчина предлагает уйти в соседнюю комнату.

После вызова мы едем на подстанцию в Ново-Талицы. Здесь на жесткой кушетке можно прилечь. В одежде – в любой момент могут позвать на службу.

Кстати, ночью вызывают скорую особенно часто. И делают это весьма оригинально. Многие отключают домофон, не встречают на улице, не открывают двери, вырубают телефон, в конце концов. Задача врача – попасть в квартиру.

***

Ангелы. Только в синем

Скорая помощь Ирине Шашиной помогала четыре раза. Она рассказывает: «Осенью 2017 года тяжело заболела бронхитом. Принимая лекарства, назначенные терапевтом, не могла понять, почему становится хуже. Вызвала скорую. Бригада приехала быстро, врач молодая, я ей всё объяснила, а она удивилась назначенным препаратам. Выписала другое лекарство и рекомендовала вызвать терапевта на дом. Тогда ко мне внимательно отнеслись, долго сидели, пытаясь понять, что со мной. После – стала восстанавливаться. Через месяц, когда почти выздоровела, случился приступ удушья. Таблетки не могли вызвать такую реакцию. Видимо, это была аллергия. Звоню 03, диспетчеры говорят, что сейчас приедут, успокаивают. Опять приехали быстро. И я задышала. Но через два дня я снова стала задыхаться, правда, не так сильно: дотерпела до полвторого ночи. Приехала бригада быстро. Когда стало полегче, посадила их на кухню и рассказала, что со мной та же история. Помню, какое серьезное лицо было у врача, сосредоточенное. Мне сделали укол и я почему-то потеряла сознание – даже не успели подхватить, так быстро это произошло. И вдруг слышу, меня зовут по имени-отчеству и вижу: надо мной стоит женщина в синем костюме на коленях. Мне меряют давление, оно нормальное и помогают сесть на табуретку. Уже дышу свободно. Они не торопились: внимательно слушали, думали, как еще помочь, стоит ли остаться. Ангелы во плоти. Только не в белом, а в синем».